Юлия Поспелова - Новая пьеса для детей (сборник)
Подходит поезд. Я захожу в свое купе, здороваюсь со странными антропоморфами и… прибываю на вокзал.
На вокзале меня ждет неприятный сюрприз. Я не попал во Францию. Я даже не на Земле сейчас. Я в космосе, на самом отдаленном освоенном поясе астероидов. Я тут единственный человек. И поезд назад будет только через неделю.
Рыжик прикоснулся кончиком хобота к моей руке. Он смотрит на меня, сейчас он похож на поросенка.
– Рыжик! Как ты здесь оказался?
Рыжик молчит. Мамонты умные, они умеют идти по следу, Рыжик шел за мной все это время… Но это странно. Все равно, это странно.
Чего-то я не понимаю!
Станция
Далеко-далеко за периметром безопасности, в самом углу нашей основной Вселенной, сверкая и кружась, вечно падает на ускользающую точку между двумя ослабевшими солнцами ледяной астероид. К вершине его скошенной полярной шапки прилепилось гнездо людей. Впрочем, людей в нашем смысле там почти нет. Встречаются антропоморфы. Но большинство обитателей астероида W97-Q – винтообразные трубочники – самая отчаянная раса Глубоких Галактик. Обосновавшись на астероиде еще во времена последней Эвакуации, трубочники присмирели, сумели наладить хорошие отношения с цивилизациями Периметра. Сейчас они в большинстве своем мирные рабочие, выращивающие нужные в промышленности кристаллы. Кроме пятницы. В пятницу трубочники напиваются и дерутся в барах.
Я провел на астероиде неделю. Спал в парках, пытался не попадаться на глаза патрулям общественной безопасности, ел в китайском кафе на 42‑м уровне.
Я не знал, что делаю на астероиде. Но я чувствовал, что прилетел сюда не случайно. Рыжика я почти не видел – обычно он пасся на лужайке перед мэрией и мне не мешал. Рыжик быстро стал всеобщим любимцем, трубочники фотографировали с ним свои детские отростки. А я бродил по уровням, наблюдал уличные сценки и пытался понять: что я тут делаю.
Итак, что я знаю: у моих родителей есть тайна, даже не одна. Одна общая – мы все умрем – и у каждого своя. По крайней мере, у мамы тайна есть точно – ее друг в Лондоне. Все это как-то связано с тем, что скоро попытка потушить вулкан связкой черных дыр приведет к большой катастрофе.
Но, сколько я не думал над всеми загадками, ясности не добавлялось. В головоломке не хватало важного элемента. Он появился в тот день, когда прибыл поезд, на котором я должен был улететь назад. Из поезда вышел мальчик. Очень похожий на меня.
Рыжик начал крутить головой и принюхиваться. Он запутался, кто из нас я. Мальчик заговорил со мной первый.
– Привет, ты взрослый?
– Как ты узнал?
– У меня папа такой же, только наоборот. У него твоя улыбка, когда он мальчик. А у тебя его глаза, когда он взрослый.
Я запутался. Мальчики из города иногда говорят странно.
– Объясни.
– Еще успею. До следующего поезда целая неделя.
– Я не собираюсь торчать тут еще неделю. Я сяду на поезд.
– Нашел, что искал?
– Нет.
– Почему возвращаешься?
– Я не понимаю, что я тут делаю. И родители, наверное, волнуются. Папа, мама…
– Твой папа…
– Что?
– Не хочу тебя расстраивать. Если ты тот, кто я думаю, он тебе не отец.
Нельзя сказать, что я не был готов к такому повороту событий. Я никогда не любил экологию. И мамина дружба с человеком в Лондоне всегда казалась мне подозрительной.
– Ну и что, я все равно люблю папу, даже если он не биологический.
– Можно передать сообщение с поездом.
Это была хорошая мысль. Я написал записку и отдал ее проводнику. На Земле он опустит ее в ближайшую почтовую воронку.
– Но ведь так родители узнают, где я сейчас. И заберут меня.
– Раньше, чем через неделю они до нас не доберутся. А нам хватит недели, чтобы разобраться.
– Мне не хватило.
– Ты был один.
Все еще сбитый с толку, Рыжик забавно тряс ушами и крутил головой.
– Этот твой мамонт?
– Он просто дружит со мной. Мы многое пережили.
Мы пошли в парк и я рассказал мальчику обо всем, что со мной случилось. Рыжик не стал есть траву в парке, а побежал на свою любимую лужайку возле мэрии. А это, между прочим, перепад в три уровня.
– Странно. Возле мэрии другая трава?
– Нет, такая же. Точно такая же.
– Странно.
Потом я узнал имя мальчика. Оно оказалось похожим на мое, хотя и не совсем.
– Я Марик, ты Марко… А нашего настоящего папу зовут Марк?
– Так бывает, когда родители сумасшедшие.
Марко рассказал мне о своем/нашем папе, а потом два часа изучал историю астероида и план города.
– Ты знал, что здесь есть музей папы?
– Нет.
– Видишь, мы тут встретились не случайно. Он тут местный герой.
Музей оказался в здании мэрии. Мы прошли мимо Рыжика, который уже проел большую плешь в газоне.
– Раньше я гордился папой. Это не единственный его музей, ему ставят даже памятники…
– Обычным людям памятники не ставят.
– А потом я узнал, что есть памятник лягушке, которая 40 лет пролежала в куске льда на орбите, а потом упала на Землю и ожила.
– Это, наверное, необычная лягушка.
– А у нас с тобой необычный папа. Но, на самом деле, он просто худший космопилот во всей Галактике. Я считаю только живых, конечно…
– Если он столько раз это делал… Он герой.
– Я не понимаю, как ему доверяют управление кораблем. В космофлоте, наверное, думают, что снаряд не падает 126 подряд раз в одну и ту же воронку.
– Но ты говоришь, что ему запретили летать.
– Да, наконец. Дождались, чтобы он взорвал целую планету!
– Но, видишь, тут сказано, что на ней никого не было. И, если бы он это не сделал, погибла бы целая планетная система.
– Я тебя понимаю. Приятно думать, что в его раздолбайстве есть какой-то смысл. Но когда узнаешь папу лучше, убедишься, что он просто лузер, зануда и плакса. Хочешь его увидеть?
Марко включил документальный фильм об открытии музея. На лужайке перед мэрией была установлена трибуна для выступлений. Я сразу узнал папу. На нем была форма капитана «Объединенных космолиний». А еще он был в толпе единственным нетрубочником. А еще… Но я не успел понять, почему еще папа показался мне знакомым, как он начал свою речь:
– Дорогие граждане астероида W97-Q! Я потрясен оказанной мне честью. Я не считаю, что заслужил ее. Я ничего не сделал. Я просто… плачу.
И папа, действительно, заплакал. Крупная слеза скатилась по его щеке и упала в траву. Совсем, как в мультиках. Но это был не мультик.
Потом папа и мэр перерезали специальными ножницами ленточку, потом был салют и банкет с шампанским. Трубочники перепились и тут же вспыхнула первая драка. Папа, конечно, полез разнимать дерущихся. На этом запись прервалась.
– Марко, я, кажется, кое-что заметил. Рыжик ест траву на том месте, где стоял трибуна.
– И что?
– Там стоял папа.
– Ты прав. Но что нам это дает?
– Он не просто стоял там. Он там плакал. Рыжик ест траву, которая выросла в том месте, куда упали папины слезы.
– Но как это объяснить?
Я задумался всего на несколько секунд.
– Очень просто! Рыжик привык к этой траве! Он ел ее в тундре.
Марко сперва не поверил. Но тогда я рассказал про мастера, который восстанавливал в нашем вездеходе блок мгновенного координатного доступа. Мастер всегда смотрел на меня внимательно и грустно. И подолгу гулял в тундре с мамой, возвращаясь с красным и мокрым лицом. Теперь я уверен, что мастера звали Марк. Он появлялся только тогда, когда папы-эколога не было дома.
Марко похвалил меня.
– Ты молодец. Теперь мы знаем, что все дело в папиных слезах. Но что с ними не так?
Марко имеет в голове много экранов. Поэтому он очень быстро находит информацию.
– Вот, похоже это…
И Марко прочитал древнюю легенду монахов-астероидников.
– Известно, что слезы взрослых бессильны, а слезы детей крепче стали. Но детская слеза не живет долго, она испарится, даже если станет льдом. Поэтому, если хочешь сковать меч из детских слез, ищи слезы старика, который плачет, как ребенок.
Марко посмотрел на меня, торжествующе. Но я ничего не понял.
– Я ничего не понял.
– Это просто! Папа и есть такой старик! Он плачет, как ребенок. Но его слеза не испаряется. Поэтому и микрочерные дыры не испарились, когда взорвались над тундрой, пропитанной папиными слезами.
– Звучит логично!
– А теперь послушай, как наш папа спас этот астероид:
Марко включил диораму.
Механический голос трубочника со смешным акцентом начал рассказ:
– Экипаж «Ласточки» погиб. В живых остался только капитан Марк. И когда он увидел своих мертвых товарищей, детская слеза скатилось по его мужественной щеке. Капитан не хотел жить, поэтому поднял полусферу своего шлема. И слеза его вырвалась в космос и полетела по направлению к двойной звезде, притянутая ее могучей гравитацией. А Марк не мог полететь за ней. Он был пристегнут к капитанскому креслу раненого корабля, который все еще пытался вырваться из смертельных объятий гиганта. Марк не умер, он потерял сознание и автоматы восстановили атмосферу в разрушенной кабине. А слеза Марка превратилась в твердый ледяной кристалл и, достигнув скорости, равной скорости мести, пронзила сердце корабля пиратов. Только ослепительная вспышка бесцветного взрыва показывала то место, где находилась пиратская эскадра, угрожавшая астероидуW97-Q. Так капитан Марк спас нас от пиратов.
